В Джабалпуре я был знаком с одним знаменитым врачом-бенгальцем, доктором Баратом, самым известным в той части страны. Он был президентом Ротари-клуба; именно таким образом я с ним познакомился — потому что он попросил меня выступить в Ротари-клубе. И вот, он приехал ко мне домой, отвез меня в клуб на своей машине и, в первый раз послушав меня в Ротари-клубе, очень мною заинтересовался. Время от времени он приходил со мною повидаться. Он читал книги, которые я ему рекомендовал, потому что он хотел почитать что-нибудь о Дзен, тибетском мистицизме, суфизме, хасидизме — о том, что было темой наших разговоров. В какой-то момент он узнал о Бардо. Он спросил: — Что такое Бардо? Я ответил: — Я приеду к вам в клинику и дам вам возможность испытать это. Он спросил: — Что значит: «дадите мне возможность испытать»? Я сказал: — На самом деле, все будет в точности наоборот. Но позвольте мне приехать к вам в клинику. И вот, я приехал к нему в клинику и сказал: — Дайте мне хлороформ. — Что? — воскликнул он. Я сказал: — Просто давайте мне хлороформ, а я буду считать: «Один, два, три, четыре, пять…», а вы слушайте, на какой цифре я остановлюсь. А когда я приду в сознание, когда вы снимете хлороформовую маску, снова слушайте. Я начну считать с той же самой цифры, на которой остановился, в обратном порядке. Он немного обеспокоился. Сначала он сказал: — Мы больше не применяем хлороформ. Я ответил: — Вам придется это сделать, если вы хотите понять Бардо. Он сказал: — Но это опасно. Я сказал: — Не волнуйтесь, это не опасно. В итоге я его убедил. Он поместил мне на лицо маску, и я начал повторять цифры: «Один, два, три…» И изнутри я наблюдал, что мой голос все замедляется и замедляется, и что он приблизил ухо к моим губам, чтобы услышать последнюю цифру — это была цифра девять. После этого я больше не мог говорить, тело стало совершенно парализованным, мои губы не двигались. Через десять минут он снял маску и стал ждать. Как только ко мне вернулась способность двигать губами, он услышал: «Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один». И, по мере того, как я считал в обратном порядке, мой голос становился все более и более ясным. К тому времени, как я произнес: «Один», я вернулся. Я сказал: — Это Бардо. Если, умирая, вы сможете управлять собой, — прекрасно. В противном случае позовите меня. Тогда я расскажу вам, куда идти, какую утробу найти, какие родители дадут вам свободу, какую атмосферу нужно искать, чтобы вскоре стать разумным и не остаться умственно отсталым — подам мысль о том, чтобы стать гаутамой буддой, мысль о просветлении. Но когда в 1970 году я покинул Джабалпур, он был еще жив, и мне неизвестно, что с ним случилось. Он был уже старым; скорее всего, он уже умер и снова где-то родился. И я не думаю, что ему удалось создать всю программу для следующего путешествия. Бардо программирует все ваше путешествие.
Да, в последние годы я перевожу только то, что мне близко. Так что это больше хобби, чем работа. Хотя деньги в качестве дополнительного бонуса - это тоже весьма и весьма приятно.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
no subject
И вот, он приехал ко мне домой, отвез меня в клуб на своей машине и, в первый раз послушав меня в Ротари-клубе, очень мною заинтересовался. Время от времени он приходил со мною повидаться. Он читал книги, которые я ему рекомендовал, потому что он хотел почитать что-нибудь о Дзен, тибетском мистицизме, суфизме, хасидизме — о том, что было темой наших разговоров.
В какой-то момент он узнал о Бардо. Он спросил:
— Что такое Бардо?
Я ответил:
— Я приеду к вам в клинику и дам вам возможность испытать это.
Он спросил:
— Что значит: «дадите мне возможность испытать»?
Я сказал:
— На самом деле, все будет в точности наоборот. Но позвольте мне приехать к вам в клинику.
И вот, я приехал к нему в клинику и сказал:
— Дайте мне хлороформ.
— Что? — воскликнул он.
Я сказал:
— Просто давайте мне хлороформ, а я буду считать: «Один, два, три, четыре, пять…», а вы слушайте, на какой цифре я остановлюсь. А когда я приду в сознание, когда вы снимете хлороформовую маску, снова слушайте. Я начну считать с той же самой цифры, на которой остановился, в обратном порядке.
Он немного обеспокоился. Сначала он сказал:
— Мы больше не применяем хлороформ.
Я ответил:
— Вам придется это сделать, если вы хотите понять Бардо.
Он сказал:
— Но это опасно.
Я сказал:
— Не волнуйтесь, это не опасно.
В итоге я его убедил. Он поместил мне на лицо маску, и я начал повторять цифры: «Один, два, три…» И изнутри я наблюдал, что мой голос все замедляется и замедляется, и что он приблизил ухо к моим губам, чтобы услышать последнюю цифру — это была цифра девять. После этого я больше не мог говорить, тело стало совершенно парализованным, мои губы не двигались.
Через десять минут он снял маску и стал ждать. Как только ко мне вернулась способность двигать губами, он услышал: «Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один». И, по мере того, как я считал в обратном порядке, мой голос становился все более и более ясным. К тому времени, как я произнес: «Один», я вернулся.
Я сказал:
— Это Бардо. Если, умирая, вы сможете управлять собой, — прекрасно. В противном случае позовите меня. Тогда я расскажу вам, куда идти, какую утробу найти, какие родители дадут вам свободу, какую атмосферу нужно искать, чтобы вскоре стать разумным и не остаться умственно отсталым — подам мысль о том, чтобы стать гаутамой буддой, мысль о просветлении.
Но когда в 1970 году я покинул Джабалпур, он был еще жив, и мне неизвестно, что с ним случилось. Он был уже старым; скорее всего, он уже умер и снова где-то родился. И я не думаю, что ему удалось создать всю программу для следующего путешествия. Бардо программирует все ваше путешествие.
no subject
(мои нынешние малайцы чуть посимпатичнее непальцев, но только чуть)
no subject
no subject